– Все в порядке, – утешала я ребенка, отдавая до смерти перепуганной матери. – Просили – полено, получите!

Остаток ночи я просидела, обняв колени. В маленьком кривом оконце так и не светало. В бане то и дело слышались шорохи и скрипы, словно по старым половицам ходит кто-то невидимый. Глаза слипались, я клевала носом, борясь со сладкой дремотой, окутывающей меня одеялом из мечтаний, воспоминаний и каких-то невероятных, фантастических грез.

Мне показалось, что я даже уснула. Но я лишь задремала, прислонившись к деревянной стене. Ведьмам, караулящим младенцев, полагается кофе вне очереди!

– Ведьма! Просыпайся! – дергали меня, пока я сонно хмыкала. – Вставай!

– Что? Где? – спросонья перепугалась я, проверяя младенца.

По мне прыгали мои бесы. Вид у них был очень встревоженный. Они наперебой пытались мне что-то сказать, делая страшные глаза и тыча пальцами в сторону двери. Сон как рукой сняло! Я вскочила на ноги, понимая, что мало что смогу сделать!

– Значит, обманула, да? – послышался противный голос. Красные глаза сверкнули в темноте, а в меня внезапно полетело бревно. – Ничего! Я свое возьму!

Он бросился к ребенку, хватая его и…

Я почувствовала, словно меня подменили. Дальше я ничего не помню.

Очнулась я, лежа на траве, чувствуя, что мне очень неудобно. Кажется, мне в спину упирается острый камень. На горизонте занималась алая заря. Хриплый петух оповещал, что долгожданное утро все же наступило.

– Что случилось? – прошептала я, глядя мутными глазами на бесов, сидевших рядом. И тут же дернулась. – Где мать и ребенок?

– Дома они уже! Мы их вытащили, – послышался вздох. Один бесенок чертил хвостом какие-то знаки. Второй сидел на камне, задумчиво подпирая голову.

– Откуда вытащили? – спросила я, пытаясь присесть. Ой, а что с рубахой? Я рассматривала огромную дыру.

– Где это я так? – удивилась я, натягивая льняную рубаху.

– Это когда Нечистого выгоняла, – заметил сидящий на камне бесенок. – Ты хоть помнишь?

– А что я должна помнить? – очень осторожно спросила я.

– Тебе как? Сразу или очень деликатно? – спросил меня бес, вытаскивая травинки из своего хвоста.

– Давайте деликатно, – простонала я, все еще не помня ничего после того, как новорожденная малышка оказалась в черных страшных руках.

– Тебе до того, как ты Нечистого из бани за шкирку вытащила? Или после того, как сожгла баню? – поинтересовался сидящий на камне бес.

– А между можно? – спросила я, оборачиваясь на догорающее народное достояние. Ой, мамочки!

– У тебя глаза как вспыхнули зеленым. Ты как бросилась на него… И руки у тебя загорелись! – размахивал руками бес справа. – Прямо вытолкнула из бани в…

Он замолчал, задумавшись.

– В дверь? – ужаснулась я, рассматривая свои руки.

– Назовем это «новая дверь», – переглянулись бесы.

– Ой, мамочки, – съежилась я. – Как мои хилые ручки смогли сделать новую дверь?

– Так ты ж не голыми руками! Ты же им дверь делала! И прикладывала, как уровень! – вздохнули бесы, глядя на меня не то с опаской, не то с уважением.

– Да вы что?! – ужаснулась я, глядя на тлеющие головешки, оставшиеся от бани. – Да я самое миролюбивое существо на земле! Я за мир во всем мире!

– Да-да! Ты примерно тоже самое и говорила! – встрепенулись бесы, пока я слюнявила пальцы, чтобы стереть копоть с локтя. – И добавляла, что сейчас покажешь ему целый мир! А потом уточняла, что загробный.

– Не может такого быть! – опешила я, рассматривая разодранную когтями рубаху. – Я не могла такого сказать!

– Не могла! – закивали бесы. – Ты это не говорила. Ты это орала!

А потом этот удрал, а ты постояла, посмотрела и напоследок сожгла баню. Потом пожала плечами, спросила: «А с фига ли баня завалилась?» и рухнула на землю.

Глава девятая. К худу или к бобру?

Кое-как встав, я поковыляла в сторону дома, прихрамывая почему-то на одну ногу и совесть. Позади меня уже вовсю суетились, пытаясь потушить остатки бани.

Дверь скрипнула протяжненько и грустненько. Паутина, висящая по потолку покачнулась от дуновения сквозняка.

– Кто здесь? – спросил подозрительный голос домового из-за печки.

– Свои, – мрачно ответила я, падая на лавку.

Огромный клок шерсти и пыли медленно перекатывался, словно перекати-поле. Сухие листья шуршали по углам. В давно немытых окнах стоял вечный туман. Груда всякого мусора была заботливо распихана, где придется. И в качестве акции устрашения поросла паутиной, которую караулил огромный четырехлапый паук.

– Ой! – ужаснулась я, поглядывая на паука. – Брысь!

– О! Ты уже познакомилась с Брысем? – переглянулись бесы. – Ты его не обижай! Он тут живет на случай, если понадобятся паучьи лапки!

Паук на четырех лапах уполз в темноту, намекая, что четыре раза он уже был полезен!

Внутри было какое-то странное чувство, от которого я никак не могла избавиться. Стоило мне подумать о чем-нибудь, как мысли медленно возвращались к зеленым глаза. Вот смотрю я на плесень, а она превращается в зеленые глаза… Смотрю на горшок, а он вдруг начинает улыбаться призрачной зубастой улыбкой. Может, это остаточное действие его чар? Или это как-то связано с силой, что он мне дал? Сила! Вспомнила!

– Ничего себе, – удивилась я, рассматривая свои пальцы. – Я прямо так вот взяла и… Эх, жаль, что я не помню! Значит, не обманул!

– Слушай, а ты случайно не у болотника силу брала? А то у тебя глаза странно горят! И сила какая-то зеленая! – подлез ко мне бесенок. – А то мы все узнавали, да разузнать не могли! Никто не признается!

– Антипка? – прищурилась я, глядя на бесенка, потешно морщившего пятачок. Вот все им нужно знать!

– Ага! Не у болотника ли? – встревоженно подлез второй. И тоже под руку. – Только не говори, что у него!!!

– Нет! Что вы! – отпиралась я, причем очень натурально. И округляла глаза. – Не у него! Точно! А зеленый вообще мой любимый цвет!

Тем временем щеки почему-то краснели сами по себе. Вот те раз! Опять напомнили!

– Ой, – тут же выдохнули мои бесы, сползая на скамеечку. – Хорошо, что не у Хозяина Топей! Он вообще редко кому силу дает! Но мы слышали, что дерет за нее…

Ой! Я снова покраснела и сделала вид, что милее пушистого паука-инвалида ничего на свете нет. Старенькая печка покряхтела, поворочалась, а я звонко чихнула.

– Я так понимаю, что теперь это – мой дом? – спросила я наиграно бодрым голосом. Нет, ну надо же как-то перевести тему! Да и самой хотелось чем-то заняться, чтобы отвлечься от мыслей о коварной улыбке, спрятанной за шторкой темных волос.

– Да! Твой! – повелись на мою уловку бесы.

– Значит так! – уперла я руки в боки. – Раз мой, то нужно будет прибраться! Нельзя жить в таком … мусоре! Кто со мной?

Я посмотрела на бесов. Один из них сидел и заплетал косичку на своем кончике хвоста. А второй ковырял лавочку.

– Мы – бесы! Мы как бы пакости должны делать! Давай кого-нибудь испортим? А? – тут же оживились бесы. И стали смотреть на меня умоляющими глазами, словно дети, которые просили конфетку.

– Достаточно моих испорченных нервов, – заметила я, осматриваясь по сторонам и прикидывая, с чего бы начать генеральную уборку! – Не хотите помогать? Тогда идите нафиг! Сама справлюсь!

Стоило мне только произнести это, как бесы тут же исчезли. Я замерла в растерянности. Они что? Обиделись? Ладно, когда вернуться, я попрошу у них прощения, если обидела. Все-таки славные ребята!

Домишка был маленьким. Однокомнатным. Со всеми удобствами в виде крыши и «не снесло ветром, и радуйся!». Сквозь дыру в крыше проникал луч света. Если в него зайти, то можно почувствовать себя супергероем!

– Крышей займемся потом! А пока что… ! – потерла я ладошки, выискивая, чем бы для начала подмести. – Все ненужное мы выбросим! А нужное – оставим! Зато сколько места освободиться! И справлюсь быстро!

Сушеные мумии мухоморов на ниточке вообще было не разглядеть из-за плотного слоя паутины. На покосившихся полках, держащихся на честном матерном слове и крови прибивавшего их умельца, лежали пучки трав, мешочки и прочая магическая ерунда, которую я решила пока не трогать.